Хроника одного рабочего дня доктора муниципальной больницы

Врач года пишет повести и рассказы

Уроженец деревни Топасево Мензелинского района (родился в мае 1962 года) Айдар Марселевич Фаттахов вырос в семье педагогов: отец Марсель Рауфович преподавал физику и математику в Коноваловской средней школе, мать Василя Нурулловна (по специальности учитель татарского языка, преподавала в начальных классах и в группе продлённого дня. Брат Айрат Марселевич - геолог по образованию. Живёт с семьёй в Казани. Он предприниматель, занимается реализацией торгового оборудования. Айдар окончил Коноваловскую восьмилетнюю школу, СОШ № 2, Казанский мединститут, работал в Челнах, в городских больницах. Специализировался в Санкт-Петербурге. Терапевт и гематолог. В свободное время (обычно ночами ) пишет. В 2012 заслужил звание «Врач года» г.Набережные Челны. Является заведующим терапевтическим отделением городской больницы №2» г.Набережные Челны. Наш известный земляк активно занимается творчеством около 5 лет. Печатался в челнинской прессе. Выпустил одну книгу. В данное время пишет очерки.

Хроника одного рабочего дня доктора муниципальной больницы

(Юмореска на злободневную медицинскую тему)

Ранним утром, словно сонная муха, усилием воли преодолевая сопротивление своего отравленного непосильным умственным трудом организма, никого и ничего не видя вокруг себя через узенькие щели ещё полностью не открывшихся глаз, медленно, черепашьим шагом плетусь на работу. Распухшие веки такие тяжелые - хоть спички в глаза вставляй. Едва шевеля ещё не проснувшимися от сна мозговыми извилинами строю планы, как правильно распределить своё драгоценное время на работе, чтобы успеть сделать все дела. Только подхожу к воротам больницы, как начинаются спазмы в кишечнике и оттуда начинает раздаваться грозное рычание. Нежно поглаживаю свой живот, чтобы успокоить злого тигра внутри меня. Перебарывая страх и колики в животе, робко переступаю порог больницы.

На моих золотых ровно семь. Как хорошо, до восьми часов спокойно переделаю кучу дел, напишу выписки, запишу дневники в историях болезни за всю прошедшую неделю, пересмотрю лечение в листах назначений, и конечно выпью чашку бодрящего кофе перед утренней планёркой у главного. Из любопытства заглядываю в приёмный покой, хочется узнать насколько была бурной ночь у дежурного терапевта. Видя сладко спящую парочку алкоголиков, на двух сдвинутых друг к другу скамейках и огромную лужу под ними с резким аммиачным запахом, про себя думаю: жизнь ночью у доктора удалась. Рядом стоит парочка пациентов, пришедших с утра пораньше на госпитализацию, и с огромным наслаждением вдыхают ароматный букет из запаха аммиака с парами алкогольных напитков, идущий со стороны похрапывающей сладкой парочки. Можно позавидовать их сладкому безмятежному сну - спят словные малые детки.

Слегка проснувшись после вдыхания этого ядрёного запаха, поднимаюсь по лестнице на свой этаж. Но видно покой нам только снится. Смотрю, уже на лестнице стоят двое самых хитрых пациентов. Хитрые пациенты знают, что кто рано встаёт, тем и бог подаёт. Где - то узнали, что я на работу прихожу очень рано, и пришли меня разбудить от утренней спячки своими жалобами на одолевшие болячки и чтобы вконец отбить у меня сон ещё притащили кучу своих анализов. Делаю вид, что я им очень рад, сжав зубы от нахлынувшей радости строю на лице милую японскую улыбочку, говорю им: Хоросё, хоросё! Сясь я вясь посмотрю. В это время в голове крутятся слова из студенческой песни: Стар и млад идут лечиться, переполнены больницы, и откуда черти вас несут! Быстро посмотрев хитрых пациентов, раскладываю перед собой истории болезни и листы назначений, беру ручку, начинаю выводить первые утренние корявые буквы. Но в этот миг в ординаторскую входит с жалким сгорбленным видом больной из девятой палаты и дрожащим тонким голоском начинает жаловаться на своего соседа по палате: Доктор, а больной Иванов в меня стулом кидается. Я спрашиваю: А вы, почему в него не кинули. Он, едва сдерживая накатившиеся слёзы, отвечает: А у меня доктор запор. Я, пожалев несчастного пожилого больного, с трудом успокаиваю его: Дед не переживайте, мы обязательно примем меры и назначим вам слабительного. И этот несчастный больной, довольный моим таким глубоким сочувствием, осыпая меня благодарностями и пожеланиями всех существующих на свете благ, наконец-то выходит за дверь, исчезает с моих глаз. После нелёгкой беседы с больным, поглаживаю свою грудь, успокаивая себя словами героя знаменитого фильма: Спокойно Ипполит, спокойно. Время половина восьмого, принимаю отчёт о ночном дежурстве у врача, который всю ночь повышал свою квалификацию, оказывая медицинскую помощь несчастным алкоголикам. Каждого обласкал, обсмотрел, в кроватку уложил, да ещё каждому колыбельную спел. Про каждого небольшую сказочку сочинил и в журнал госпитализаций и отказов всё это записал. Затем отчитались дежурившие медсестры: В отделении больных на утро пятьдесят человек, дежурство прошло относительно спокойно, пять температурящих, у шести диарея, а делирия не у кого сегодня не было, только дед Пичужкин из третей палаты перепутав больницу со своим домом, зашел в пятую палату и лёг в постель к бабушке Курочкиной. Больная Курочкина не обиделась и не скандалила, а наоборот, приняв Пичужкина за своего деда, нежно пригрела под своим одеялом. Все поступившие алкоголики спать уложены.

Не проходит и минуты, как с круглыми глазами, истошно крича, влетает взбешённая сестра- хозяйка отделения: Зачем вы кладёте таких старых больных? Весь туалет загадили, и все стены перепачкали. Выпустив весь пар, она также неожиданно исчезает из ординаторской. Тут мое пафосное настроение вконец пропадает, и я полностью возвращаюсь из мира фантазий к повседневной жизни. Времени в обрез. За десять минут пишу пару выписных эпикризов . На ходу, обжигая рот, заглатываю горячий кофе и устремляюсь самым коротким путём на стратегически важное мероприятие к главному. Восемь часов. Как обычно вначале докладывают дежурные врачи, в ярких красках описывая ужасы прошедшей ночи. Вторыми заведующие отделениями докладывают о количестве душ в отделении. Завершает всегда главный. Сегодня в очередной раз учат, как мы должны любить своих граждан и в особенности алкоголиков и бомжей. Они пользуются особым почётом, поэтому мы их должны встречать как своих долгожданных родственников. Следующим пунктом зачитывают новый приказ нашего Минздрава, о том, как важен анализ кала при госпитализации граждан на стационарное лечение. Коллектив бурными аплодисментами одобряет очередное мудрое решение любимого министерства. В половине девятого все спланировали, и вся толпа без оглядки мчится на свои места, чтобы выполнят свой священный долг. И я стараюсь быстрее добежать до своего отделения. Но не тут- то было. Вдруг сзади меня нагоняют наши уважаемые реаниматологи и напоминают, что у них в палате лежит больной, который числится в терапевтическом отделении. Я должен срочно зайти в реанимацию и согласовать тактику и стратегию лечения данного больного с палатным реаниматологом. Эх! Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого автомобиля! Теперь поздно груздь, сиди в своей корзине и не рыпайся. Бегу туда. После этого, быстро перекурив с коллегами в подвале, ракетой устремляюсь в свою ординаторскую.

Время девять. Пора будить заспавшихся алкоголиков и тунеядцев. Поспали в чистой постельке, погрелись - пора и честь знать. Горячо пожав их мелко дрожащие от похмелья руки, говорю напутственные слова: Мои родненькие! Берегите свое драгоценное здоровье. А если что - мы всегда рады вам. Вытерев неожиданно нахлынувшую слезу прощания, машу им ручкой. Как грустны минуты расставания, особенно с такими душевными пациентами. Ну, слава богу! Наконец отправил этих несчастных отравленных нарзаном по домам. Пора попить кофейку. Вдруг раздаётся телефонный звонок. Звонит медсестра приёмного покоя и просит срочно спуститься к ним - скорая привезла алкогольное отравление. Спускаюсь. Открываю дверь в приёмный покой. Вдруг в нос ударяет нестерпимый зловонный запах, словно сюда вывалили целую корзину тухлых яиц. Зажимаю нос, чтобы от этого запаха не потерять сознание. Смотрю, посредине комнаты стоит каталка, а на нём лежит что-то похожее на человечье тело. Персонал приёмки от этого тела, испускающего ароматные запахи, спрятался по разным углам. Посетителей ни одного, их словно ураганом сдуло. Не случайно персонажи наших любимых сказок, Баба-Яга и Кащей Бесмертный, мгновенно чувствовали присутствие человека поблизости. Даже не успев открыть дверь в своё жилище, уже кричали: Тут человечьим духом пахнет! На этом человечьем теле не сразу поймёшь, где что находится: его одежда, руки, лицо, волосы - всё чёрного цвета, словно его вынули из кучи угля. Трудно определить, какой он расы: чёрной или белой. Зажав свой нос, подхожу к телу ближе, от этого ядреного запаха начинает кружиться голова. На близком расстоянии человечьи аромат усиливается, плюс к этому, перемешивается с ароматом смеси горячительных напитков. В волосах и бровях несчастного резво скачут откормленные блохи и вши. При виде их, у меня начинает чесаться всё тело. Таких отборных блох даже Левша наверное не видел. Он такую блоху не только подковал бы, но и в блошиную тележку мог бы запросто запрячь. Проверяю пульс, измеряю давление - эти показатели в норме, дышит наш несчастный ритмично. Надо проверить рефлексы: кручу ему ухо, словно ручку патефона, бью по его грязным щекам. Бедняга начинает шевелить руками и издавать нечленораздельные звуки. Прихожу к выводу: с сознанием по Глазгу у него нормалёк, лишь слегка перебрал нарзану - жить будет. Я рад этому, но ещё больше тому - что показаний для госпитализации нет, и не придётся ему переносить болезненные уколы, есть противную больничную перловую кашу, без конца бегать в туалет после клизм и слабительных. Укладываю несчастного бомжа отсыпаться на скамеечку в зале для ожидания госпитализации, перед приёмным покоем. Не выкидывать же родственничка на улицу. Мы всегда беспрекословно выполняем наказ нашего начальства, относиться к этим несчастным, как к своему родственнику. Все жаждущие полежать на больничной коечке, сбиваются в противоположный угол. Многие наши пациенты - народ крепкий, ещё не такое в жизни нюхали. Их никаким запахом не спугнёшь. Дело сделано, теперь пора в своё отделение - труба трубит делать обход в палатах.

Десять часов. После приёмки, всё ещё находясь под воздействием наркоза после осмотра бомжа, бегом влетаю в свою палату, где лежат бабки божьи - одуванчики, все на одно лицо, как тридцать три богатыря, и все с одинаковыми жалобами. У всех как всегда шумит и кружится голова, стреляет спина. Быстро меряю давление. Ну, думаю, надо ещё прочитать бабушкам одуванчикам лекцию о важности контроля давления и правильном питании для профилактики запоров. Не замечаю, как в спешке, возбудившись от своего прорвавшегося красноречия, начинаю стареньким бабулям рассказывать о вреде курения и опасности беспорядочной половой жизни. Они вначале смотрят на меня широкими удивлёнными глазами, но через минут пять, глубоко затронутые этой темой начинают задавать вопросы о пользе и вреде регулярного секса в пожилом возрасте какую роль это может играть для устранения запоров. Бабулю Василькову заинтересовал вопрос о том, может ли заменить лечебную физкультуру камасутра, и какие положения наиболее полезны при болях в коленях и тазобедренных суставах. Вся палата так воодушевилась темой лекции, в их глазах засверкали озорные огоньки, осанки выпрямились - словно им сделали молодильные уколы. Когда я закончил свою речь они чуть не хлопают в ладоши, долго- долго благодарят меня за полезную информацию. Я уже вначале понял, что не о том рассказываю бабушкам. Вижу глазки у них горят, и им нравится моя беседа на эту душещипательную тему - вот и решил не останавливаться. А что, врал я очень убедительно, мне очень понравилось! Одна моя знакомая всегда говорит: Врач и врать слова синонимы, поэтому хороший врач должен уметь хорошо врать.

В мужской палате отругал Пичужкина: Чтобы больше не путал больницу со своим домом! Нельзя бродить ночью по женским палатам. Хорошо, что бабушка спросонья ничего не поняла, и приняла тебя за своего старика. А ведь мог бы сейчас ходить с расцарапанным лицом или фингалом под глазом. Пичужкин, мне не охота потом держать ответ перед твоей бабкой, откуда у тебя на лице такая красота появилась.

Больной Сусликов, мелкий, невысокого роста, с возмущением спросил: Почему мне плохо промывают сосуды, разве введением всего двух литров жидкости в вену их прочистишь от всех шлаков, накопившихся за жизнь. Мне надо не меньше трёх, а возможно и четырёх. Я ему заметил: От лишней воды может так раздуть, что тебе тогда придётся менять весь гардероб с сорок четвёртого размера на пятидесятый, и фамилию придется сменить с Сусликова на Хомякова. Прикидывай, какие убытки! Когда ты сюда пришёл, был как узник концлагеря, а теперь смотри - как тебя разнесло буквально за одну неделю. Лицо стало круглое как арбуз, живот как на шестом месяце беременности, ноги из тонких палок превратились в бревно, а посмотри, как хорошо и часто стал дышать, словно паровоз на всех парах. Булкин, восьмидесятидвухлетний старик с соседней кровати, приказным тоном потребовал быстрее вылечить его от болей и скрипа в суставах, которые не дают ему угнаться за пятилетним правнуком. Я пообещал: Хорошо Иван Андреевич, у меня для тебя есть прекрасное лекарство с хорошим мочегонным эффектом. Обещаю, что уже через двадцать минут после него вы будете носиться как молодой бычок. Булкин довольный, стал с нетерпением ждать прихода медсестры с чудодейственным лекарством. Время половина двенадцатого. Бегу в ординаторскую на ходу давая распоряжения медсёстрам. В голове всё перемешалось. Никак не могу вспомнить, что наобещал своим пациентам. Долго чешу свой затылок, чтобы расшевелить свои серые клеточки, и записать в листах назначений хоть что-то из наобещанного во время обхода.

Двенадцать часов. Хватаю журнал очерёдности на госпитализацию и на всех парах дую в приёмный покой. Как всегда на столе лежит куча направлений, и несколько историй болезней из других отделений. Больных, записанных на госпитализацию на сегодняшний день, быстренько приглашаю к себе, и, выстроив в шеренгу, выдаю каждому его направление, указав на них номер палаты. Скомандовав: шеренга направо, направляю для оформления в отделение. Остальных записываю в очередь в своём истрёпанном драгоценном журнале. Некоторые из этих остальных начинают закатывать мне истерики, требуя срочной госпитализации. Особо талантливые больные начинают изображать умирающую лебедь, даже в большой театр не нужно ходить, но видя мой неприступный вид - начинают подкупать. Когда ничего не получается, пускают в ход более грозную артиллерию: начинают требовать жалобную книгу, обещают пожаловаться в органы, начинают названивать влиятельным родственникам. Тут ещё начинают возмущаться больные, которым отказывают в оформлении из-за отсутствия результата кала на яйца глист и сведений о прививке от кори в босоногом детстве. Каких только лестных слов в свой адрес здесь не услышишь! Но против всего этого у меня есть эффективное японское средство - это милая улыбочка идиота. Сразу успокаивает буйных! Разобравшись с направлениями, хватаю со стола истории болезни и начинаю консультировать больных, присланных из других отделении. Пока я разбирался с предыдущими клиентами, они сидели рядом и с любопытством наблюдали за всем происходящим концертом, что даже забыли, зачем их прислали ко мне. Вот так весело пролетел ещё один час моего рабочего дня, и пришло время освободить место в приёмном покое для доктора из другого отделения.

Время тринадцать часов. Осталось всего два часа до конца рабочего дня - какая радость, мы едем в Холмогоры. Устал как собака, высунув язык и часто дыша, вбегаю в ординаторскую. Коллеги уже перекусили и сидят в ожидании поступления новых больных. Один из них с головой залез в холодильник, и оттуда слышно, как что-то там булькает. Это он так успокаивает свои нервы, говорит, что ему очень помогает. Мой обед давно остыл. Только собрался перекусить, в ординаторскую вплывает больной в рваной майке только поступивший в отделение, и с ходу кричит на меня: Где моя котлета, почему мне дали рыбу. Я ничего не пойму, что такого случилось, подумаешь рыбу дали. Мне на обед вон одну голую шрапнель принесли, хотя в меню указанно - плов с курицей из перловой крупы. Только потом я понял, что он подрался в буфете с больным из другого отделения из-за второго блюда с котлетой, которую он пытался стибрить. Меня после приёмного покоя ничем не прошибёшь. Я, показываю на свой живот, и, изобразив на своём лице японскую улыбочку, спокойным тоном говорю ему: Я её спрятал, она вот здесь, в моём животе. И вообще, зачем вы пошли в буфет, вас по уставу нашей внутренней службы должны начинать кормить только с ужина. Так что кругом, идите в палату и ожидайте осмотра вашего доктора. Аппетит у меня пропал. Глотнул чашку кофе, перекурил с коллегами. Иду по коридору отделения из курилки, вдруг из женского туалета, размахивая шваброй, выбегает санитарка и чуть не попадает ей мне в лицо. Спрашиваю, что случилось. На лице санитарки ужас, глаза расширенны, вся дрожит и что-то бормочет. Немного успокоившись, она меня тащит в туалет и показывает в унитаз. Там! Там в унитазе лежит чья-то челюсть! Посмотрите сами! Смотрю в унитаз, и вижу, там лежит протез челюсти. Видимо кто-то из больных обронил свой протез при посещении туалета. Уже через миг нашлась хозяйка протеза - подошла расстроенная девяностолетняя старуха из шестой палаты. Её радости не было предела, как и её склерозу, она здесь же засунула протез в свой беззубый рот и заковыляла в сторону буфета.

Вызываю в ординаторскую новенького больного. Заползает старичок, как две капли похожий на всех остальных. Надевает свой слуховой аппарат, который долго фонит, словно испорченный микрофон. Всё, наконец-то настроил, а то от его звона чуть я не оглох. Смотрю в направлении диагноз, там написано - астма. Начинаю его спрашивать: Что тебя беспокоит, уважаемый? Он меня даже не слушает, надевает очки с толстенными линзами, дрожащей от паркинсона рукой достаёт из кармана бумажку, исписанную корявым стариковским почерком, и, начинает оттуда читать, какие назначения мы ему обязаны сделать. Мне надо назначить капельницы, чтобы очистить сосуды от шлаков, а суставы от отложений солей. Почистить кишечник от каловых завалов, чтобы не было запора. Назначьте мне доктор очистительные клизмы. Дальше он начал рассказывать про головокружения, шум в ушах, прострелы в спине, а про астму - ни слова. В лёгких не одного хрипа, давление нормальное. Что с ним делать? Да ладно, чего тут думать, напишу-ка ему всё, чего он просит. Клиент всегда прав! Головы не нужно в медицине. Дело, братцы, в пенициллине! Лей, братишка, сколько можно, внутримышечно, подкожно, мускулус глутеус и пер ос. Вспомнились слова нашей студенческой песни - очень правильные слова, не хуже любых современных стандартов лечения заболеваний. В 14 часов вдруг раздаётся телефонный звонок, и грозный голос из трубки говорит: «Это с вами разговаривают из высоких инстанций. Доктор! Вы что, хотите лишиться своей должности или заплатить штраф за причинённый моральный ущерб. Почему вы сегодня отказали в госпитализации заслуженному строителю вашей больницы, пенсионеру Абдуллину?» Чувствую, лучше не возражать, себе дороже выйдет. Ну, я тут конечно испугался, своя рубаха ближе к телу. Пришлось согласиться, меня всегда убеждают убедительные доводы, да ещё, если к голове приставят пистолет, пули которого разрываются в голове, как говорит Челентано в знаменитом фильме «Блеф». Ничего не поделаешь, отвечаю: «Пусть приходит, обслужим по высшему разряду». Не проходит и минуты, как в ординаторскую с ехидной улыбочкой заходит этот самый Абдуллин. Дрожащей рукой расписываюсь в его направлении, на котором только в обед писал, что показаний для лечения в стационаре нет, и отправляю его для оформления в приёмный покой. Наплевать, не у меня же дома на диване будет лежать. Вот такая наша служба - и опасна, и трудна! Всё, господа! Время - 15 часов. Теперь уже устал как лошадь. Быстро собрался. Без оглядки помчался к выходу: пока никому не понадобился, надо уносить ноги, упаси боже в этот момент понадобиться начальству. Всё, уходим, уходим, уходим - как говорит мой малолетний сын. Вот так мы весело живём и работаем в больнице! Смотрите и завидуйте, я доктор российской больницы!